Капитан Ульдемир. Властелин [сборник Литрес] - Владимир Дмитриевич Михайлов

Миграт помолчал:

– Что вы можете мне предложить?

– Мир.

– Не понимаю.

– Что ж тут непонятного? Мы беремся примирить вас с Властью Ассарта.

– Власть Ассарта – это я.

– Не очень-то похоже.

– Обождите немного – и убедитесь.

– Мы согласны обождать – ну, скажем, полчаса. За это время кое-что изменится.

– Неужели?

– Правитель Изар выступит перед миром.

– Это смешно. Я видел его не более часа тому назад. Он был не в том состоянии, в каком держат речь.

– Час – это очень много времени, Магистр. Но к чему спорить? Обождем – и вы убедитесь.

– Если даже окажется способным сказать несколько слов – их все равно никто не услышит.

– Вы так полагаете?

– Все ретрансляторы сбиты или снесены.

– А вы думаете, наш корабль зря расчищает для себя место на орбите?

Корабль, несомненно, существовал: новая серия взрывов на огневых позициях Коалиции лишний раз напомнила об этом.

Миграт и в самом деле задумался.

Он был крайне неосмотрителен. Действовал вопреки правилам безопасности. Допустил, чтобы к нему подобрались вплотную.

С этим уже ничего не поделаешь. Что же теперь?

Но, собственно говоря, о чем тут рассуждать?

Они хотят на Заставу? Почему бы на самом деле и не помочь им? Застава – это уже не их зона. Там есть люди Охранителя, не говоря уже о нем самом. Трудно сказать, в чем заключается замысел этих двоих. Однако там им трудно будет реализовать его, в чем бы он ни заключался.

Здесь же, наоборот, станет двумя серьезными противниками меньше.

Значит, в том, что он им поможет, нет ничего страшного.

– Хорошо, – сказал он, кажется, неожиданно для них. – Я согласен. Хотите на Заставу? Летим немедленно. Мне некогда.

– Приятно иметь дело с умным человеком, – пробормотал Питек.

– Отправляйтесь, – просигналил Никодим. – Я попаду туда быстрее вашего.

– Канал начинается тут, почти рядом, – сказал Миграт. – Вы дадите мне возможность идти?

Силовая петля по-прежнему связывала его.

– О, к чему вам затрудняться? – возразил Питек. – Я охотно отнесу вас. Только указывайте куда.

Миграт лишь стиснул зубы. Выбирать не приходилось.

Питек взвалил его на плечо.

– Хотел бы я знать, что делает его таким тяжелым, – просигналил он иеромонаху.

– Гордыня, – ответил тот, не задумываясь.

Они удалялись от входа в командный пункт корпуса. Мимо проходили военные. На постах стояли часовые. Ни один не заметил их.

– Направо, – пробормотал Миграт. – Знаете, все-таки даже на осле ездить удобнее.

– Не могу судить, – не замедлил отозваться Питек. – С ослом я впервые встретился сегодня. Сказать, как его имя? Впрочем, вы его и так отлично знаете.

– Не суесловь, – оборвал его Никодим. – Ну вот и пришли. Я чувствую – это здесь. Счастливо. Встретимся на Заставе.

На Заставе все пребывало в покое. Кроме самого Охранителя.

С недавних пор его преследовали мрачные мысли.

Охранитель был человеком Больших Сил, как и Фермер, и Мастер; он по знаниям и умению не уступал ни тому ни другому. И все же последние события, сколь бы благоприятными они ни казались, тем не менее недвусмысленно говорили о том, что они – там, на Ферме, – сильнее.

Они были сильны своими эмиссарами. Прежде всего их количеством. Но и качеством тоже.

Это можно было понять. Ферма существовала давно. Очень давно. И у Мастера с Фермером было достаточно времени, чтобы подготовить своих людей. Однако эта мысль оправдалась бы, если бы большинство эмиссаров принадлежали к людям Космической стадии, практически не ограниченным никаким временем. На деле же почти все эмиссары – за исключением двоих (Охранитель знал это уже совершенно точно) – были людьми Планетарной стадии, то есть краткоживущими на планетах существами. И тем не менее Ферма успевала не только выучить их – это было нетрудно для Мастера, – но и воспитать. И люди служили им, не рассчитывая, похоже, на какие-то блага для самих себя. А вот Охранитель смог – за недолгое, правда, время, протекшее после его возвращения в это Мироздание, – подобрать всего лишь одного такого – и то привлечь его удалось, лишь пообещав немалую по человеческим представлениям награду: высшую власть на Ассарте.

Да, разумеется, протекло уже много циклов, как он не работал с людьми. И потому, что не хотел – он и на самом деле был убежден в том, что люди, разум являются болезнью Мироздания, а не закономерным явлением в его развитии. И еще потому, что долго странствовал по иным Мирозданиям и другим пространствам даже, нигде не задерживаясь надолго. Стоило ему где-то осесть и создать свою станцию, как его начинало неодолимо тянуть в свое Пространство и Мироздание, и он срывался с места и снова устремлялся куда-то, нередко сам не зная, куда и зачем, но думая, что очередной скачок каким-то образом приблизит его к вожделенным краям.

На последней станции, перед тем как рискнуть и вернуться снова, он задержался дольше, чем позволял себе обычно. То было Мироздание со встречным течением времени. Обладая, как ему и полагалось, умением видеть многие пространства и миры, Охранитель со своей небольшой, созданной им там станции постоянно наблюдал за мирами своего Пространства, за их постепенным возвращением к истокам бытия. Тогда он окончательно убедился в том, что любое Мироздание может существовать лишь в паре – иными словами, в другом пространстве существует Вселенная, чье время направлено в противоположном направлении. Пары эти напоминали старинные часы с гирями на цепи; гиря могла опускаться, увлекая за собой цепь, лишь при непременном условии, что вторая половина этой цепи одновременно поднимается. Иначе никакое движение не было возможно.

Наблюдения вначале интересовали его лишь теоретически: было интересно – и только. До той поры, пока он не увидел в прошлом своего родного Мироздания картину, которая его глубоко заинтересовала и заставила задуматься о практическом применении вновь полученного знания – такого, какого ни ему, ни кому-либо из того же гнезда не давали. Обладание новой информацией заставило его ощутить свое превосходство над теми, кто в свое время не соглашался с ним; а продолжительные размышления помогли построить план, согласно которому он не только получал возможность вернуться в свои миры, но и, оказавшись там, диктовать свои условия – диктовать, угрожая не только благополучию, но и самому существованию того Мироздания, куда он так стремился.

На этой станции ему удалось воспитать если не эмиссаров – слишком по-разному по сравнению с ним мыслили люди того Пространства, – то, во всяком случае, помощников, которые могли обращаться с той аппаратурой, что он вывез оттуда. Это была, конечно, не грубая механика, какую создавали люди на планетах, однако все-таки то были устройства, придававшие ему дополнительные силы и